«Поставьте в ряд столько почтовых карет, сколько пожелаете — железной дороги у вас при этом не получится,» – так объяснял разницу между экономическим ростом и экономическим развитием Йозеф Шумпетер, австрийский экономист, который ввел в обиход термин «инновация». Причем инновация – это не обязательно новый товар. Это может быть услуга, технология, бизнес-процесс, способ организации производства, бизнес-модель, новый рынок– все новое, что обеспечивает качественные изменения в экономике и в условиях жизни. А людей, которые задумывают и осуществляют инновации, Шумпетер называл предпринимателями.

Источник: Й. Шумпетер, Теория экономического развития, 1911

Наверное, нам жилось бы спокойнее, если бы экономическое развитие шло строго поступательно. Но, увы, экономика развивается волнообразно, фазы роста сменяются фазами падения, когда происходят кризисы. Русский экономист Николай Кондратьев, исследовав динамику крупных инноваций за полтора столетия, пришел к выводу, что в течение примерно двух - двух с половиной десятилетий перед началом повышательной волны большого цикла наблюдается оживление в сфере технических изобретений. Широкое применение этих изобретений в сфере промышленной практики, связанное, несомненно, с реорганизацией производственных отношений, совпадает с началом повышательной волны больших циклов, продолжительность которых он оценивал в 50-55 лет. Йозеф Шумпетер поддержал гипотезу Кондратьева, представив экономическое развитие как последовательность восходящих пульсаций, обусловленных распространением соответствующих кластеров взаимосвязанных нововведений – инноваций.

Каждая волна связана с какой-то ключевой инновационной технологией, определяющей весь пейзаж рынка. В прежние периоды это были ткацкие фабрики, железные дороги, электричество, автомобили.

Николай Кондратьев, исследовав динамику крупных инноваций за полтора столетия, пришел к выводу, что в течение примерно двух - двух с половиной десятилетий перед началом повышательной волны большого цикла наблюдается оживление в сфере технических изобретений

Инновации определяют конкурентоспособность стран

Уолт Ростоу (W. Rostow) в своей классической работе «Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест», написанной в 1960 г., предположил, что страны проходят пять стадий экономического роста, а Майкл Портер (Michael Porter) в 2002 г. дополнил эту типологию тремя фазами экономического развития на основе влияния инноваций и предпринимательства, соответствующие экономикам различного уровня зрелости: ресурсно-ориентированной (factor-driven), базирующейся на росте эффективности (efficiency-driven) или инновационной (innovation-driven).

Ключевая идея довольно проста: в ресурсной экономике инновации почти не нужны. На следующей фазе развития, когда требуется обеспечить эффективность производства и бизнес процессов, предпринимательский дух помогает экономике совершить скачок и перейти к фазе инновационного развития, которая без предпринимателей, берущих на себя риск, в принципе невозможна. (Сейчас эту миссию во многом выполняют стартапы.)

Всемирный экономический форум в своих оценках глобальной конкурентоспособности стран опирается на методологию Портера, полагая инновации основным фактором экономического развития. По оценке аналитиков ВЭФ, Россия находится на переходной фазе от экономики, ориентированной на эффективность к инновационной.

Институт глобального предпринимательства и развития (The Global Entrepreneurship and Development Institute - GEDI) в Вашингтоне также ведет мониторинг предпринимательского климата и экономического развития и публикует GEDI Index, агрегирующий 15 показателей (pillars). Россия в этом индексе занимает 69 место со значением 33,2%.

Источник: . http://thegedi.org/countries/russia, 2014

Видно, что потенциал у России есть – об этом говорят высокие значения показателя человеческий капитал (Human Capital) и развитие предпринимательства среди женщин (Gender Index). Навыки работы в со стартапами (Start-up Skills) – вполне на мировом уровне, нормально развиты коммуникации в сообществах (Networking), неплохо и по ряду других показателей. Мешают реализовать наши преимущества закрытость от внешнего мира (Internalization – 0,08), слабая поддержка инноваций на уровне культуры (Cultural Support – 0,21) и, собственно, недостаток инновационных продуктов (Product Innovation – 0,22) и малая склонность к принятию риска (Risk Acceptance – 0,23).

Инновации сегодня – это дорогое удовольствие. Впрочем, даже не удовольствие, а неизбежная плата за безопасность и комфорт жизни граждан. Прошли времена, когда инновации создавались джентльменами в домашних лабораториях, а позже студентами в гаражах. Сейчас инновации требуют все больше и больше инвестиций, прежде всего в научные исследования, и уже во вторую очередь – в их коммерциализацию и вывод на рынок.

Генри Кавендишу приписывают выражение, что все можно измерить с помощью сургуча и веревки – и действительно, многие открытия в физике и химии, давшие жизнь еще большему числу инноваций были сделаны при помощи очень простых и недорогих приборов. Но в XX веке ситуация изменилась. Например, для продолжения работ Капицы по изучению сильных магнитных полей и физики низких температур, Резерфорду пришлось убедить Королевское Общество построить в Кембридже специальную лабораторию, используя часть денег, завещанных промышленником Людвигом Мондом. Торжественное открытие Мондовской лаборатории произошло в феврале 1933 года, на ее создание было потрачено 15 тысяч фунтов. Такой чести и таких трат не удостаивался еще ни один из учеников Резерфорда.

По мере продвижения физиков вглубь вещества, росла и стоимость приборов. Большой андронный коллайдер (БАК), расположенный в тоннеле длиной 26,5 км, по официальным данным обошелся в 5,22 млрд. долл. Его строительство длилось семь лет и завершилось в 2008 году. Космический телескоп Хаббл, с помощью которого были сделаны новейшие открытия в астрономии обошелся в примерно 6 млрд. долл., а его запуск на орбиту готовился почти 13 лет. И это не единственные проекты, которые помогают двигать вперед научные исследования!

Причем заранее сказать, каков будет эффект от этих затрат весьма проблематично – поэтому их даже сложно назвать инвестициями. К слову сказать, в адрес телескопа Хаббл звучит довольно много критики по причине высокой стоимости проекта. Его противники считаю, что подобные исследования можно было вести и с Земли. Хорошо, что физики в ЦЕРНе, пока ловили бозон Хиггса, успели между делом изобрести World Wide Web, без которого сегодня немыслим интернет и вся современная ИТ-индустрия. С таким козырем на руках можно дать достойный отпор любым скептикам, которым жалко денег на науку!

От идеи до продукта

Конечно, от фундаментальной науки никто не ждет немедленной отдачи в виде новых бытовых приборов, систем связи или программного обеспечения. Все это появляется постепенно и опосредовано, в результате взаимодействия множества людей и организаций.

Кстати, микроволновую печь мы получили практически случайно, как пенициллин и множество других инноваций. Дело было в 1946 году. Инженер фирмы Raytheon, выполнявшей военный заказ по разработке радаров, заметил, что кусок шоколада у него в кармане расплавился во время испытаний прибора (как гласит легенда). Он быстро сообразил, как этот эффект можно коммерциализировать –патент, образец и через год выход на рынок. Правда, сначала тоже ориентировались на военных – первые СВЧ-печи использовались для размораживания продуктов в солдатских столовых. А сейчас это сегмент рынка бытовой техники вполне скромный по масштабу, оцениваемый в 72,5 млн. долл. в 2015 году – потому что инновационная составляющая уже исчерпала себя и в конечном продукте практически нет интеллектуальной собственности.

Впрочем, это обычный жизненный цикл инноваций – от идеи через различные фазы разработки до коммерциализации и последующей коммодитизации (уже за рамками этого процесса инноваций.)

Жизненный цикл инноваций

Если говорить о глобальной конкуренции на мировом рынке между странами и макрорегионами, то в качестве первого ориентира можно взять сумму расходов на НИОКР (R&D) в различных странах и проанализировать эти данные.

Расходы на НИОКР в США

Источник – сайт ОЭСР, http://data.oecd.org, 2014

Абсолютные цифры здесь наиболее уместны, потому что никуда не деться от простой истины: чем больше денег страна тратит на исследования и разработки, тем больше будет инноваций, тем больше у страны будет поводов для гордости. Точно так же, как на Олимпиаде: чем больше и сильнее команда, тем больше медалей будет в общем зачете. Но если на Зимних Олимпийских играх в Сочи российская команда в 225 спортсменов была второй по численности после американской сборной из 230 атлетов, и смогла победить в медальном зачете несмотря на небольшой численный перевес американцев, которые оказались в итоге лишь четвертыми, то в R&D разрыв слишком велик. Россия уступает США по этому показателю в 16 раз! Сохранение такой ситуации, вне всякого сомнения, будет лишь способствовать технологическому отставанию нашей страны.

Наиболее внушительную динамику показывает Китай, который за десять лет настолько нарастил свои вложения в НИОКР, что вполне готов к глобальной технологической конкуренции с объединенной Европой и США. Пожалуй, нам стоит пересмотреть традиционные взгляды на китайскую продукцию как на дешевый ширпотреб и признать КНР как одного из технологических лидеров.

Разумеется, абсолютный размер расходов на R&D зависит от ВВП, каждая страна инвестирует в инновации соответственно своим возможностям. Есть посмотреть на данные в процентном отношении, то картина не на много лучше: Россия тратит на исследования и разработки всего 1,1% ВВП, Китай – 2,0%, США – 2,8%. Лидирует по этому показателю Корея, где на R&D уходит 4,4% ВВП.

Объединенная Европа, включая 28 стран, пока удерживает второе место в мире, но Китай имеет все шансы вырваться вперед. Понимая, что темп развития надо наращивать, в 2013 г. ЕС была принята беспрецедентная по масштабам инновационная программа «Горизонт 2020» с бюджетом 80 млрд. евро – в дополнение к частным и национальным инвестициям отдельных стран. Цель программы – выявление новых идей и быстрое прохождение пути от лаборатории до рынка. Больше всего расходов (29,7 млрд. евро) предусмотрено на решение социальных проблем; на развитие науки в бюджете программы заложено 24,4 млрд. евро, а на обеспечение лидерства в производстве – 17 млрд. евро.

На прямую поддержку инноваций в малом и среднем бизнесе предусмотрено 616 млн евро (0,8% от бюджета программы) – весьма скромная цифра. Но это происходит не от неверия европейцев в стартапы, а от иного подхода к финансированию инноваций – планируется, что доля малого бизнеса в освоении бюджета на развитие передовых технологий составит 20% (8,65 млрд. евро).

Больше всего расходов планируется в ответ на вызовы, стоящие перед современным обществом (Societal challenges), чтобы достичь улучшений в следующих ключевых областях: здоровье, демография и качество жизни (7,4 мдрд. евро), продовольственная безопасность, сельское, лесное и морское хозяйство, (3,8 млрд. евро), безопасная, чистая и эффективная энергетика (5,9 млрд. евро), «умный», «зеленый» и интегрированный транспорт (6,3 млрд.евро) Именно на этих направлениях исследователям и разработчикам стоит концентрировать усилия, чтобы получить государственное финансирование для своих работ.

Силиконовая долина стала символом новой цифровой экономики, меккой для инвесторов, предпринимателей и разработчиков. Причем этот успех держится не только на репутации и достижениях «старожилов» долины, таких как Hewlett-Packard, но и на неиссякающем потоке все новых продуктов и брендов, которые формируют лицо ИТ-рынка.

При том что ни у кого не было плана специально создать эдакий инновационный кластер, все получилось естественным образом – вокруг Стэнфордского университета образовался пул компаний, исполнявших сначала преимущественно военные, а потом и гражданские правительственные заказы. Впоследствии, все это развилось в уникальную экосистему инноваций, включающую университеты, исследовательские организации, большие корпорации и стартапы и СМБ. Плюс к тому – сервисная инфраструктура – юристы, бухгалтеры, хедхантеры, бизнес-ангелы и венчурные фонды.

Структура Силиконовой долины

Источник: Strategic Business Insights, 2014

Всего в долине трудится 1,4 млн. чел. и при этом на одного «инноватора» приходится примерно три работника сервисных секторов и производства и, невзирая на различные колебания рынка, количество занятых существенно не меняется на протяжении по крайней мере десятка лет.

Среднегодовая занятость в Силиконовой долине

Источник: Бюро трудовой статистики США, анализ BW Research, 2014

Неудивительно, что правительства многих стран предпринимают попытки скопировать этот опыт у себя, понимая, что глобальная конкурентоспособность сегодня обеспечивается только за счет инновационного развития. И также неудивительно, что в большинстве случаев успех этих начинаний оказывается весьма скромным по сравнению с оригиналом. Это похоже на то, как химики пытаются воспроизвести зарождение жизни, пропуская электрические разряды через первичный бульон – вроде все элементы есть, а чуда не происходит.

Распространение опыта "Силиконовой долины" по миру

Источник: http://www.slate.com, 2014

На планете сегодня можно насчитать несколько десятков мест, которые журналисты окрестили «силиконовыми долинами» (причем большинство из них также находятся в США). Их объединяет высокая концентрация компьютерных и технологических компаний и стремление воссоздать ту уникальную атмосферу инновационного предпринимательства, которая сформировалась в самой первой Силиконовой долине.

Экосистемы стартапов, 2012

Источник: Startup Genome Project, http://techcrunch.com/, 2014

Пожалуй, сопоставимого успеха в построении собственной «долины» добился только Израиль, где есть своя Silicon Wadi – 'долина' на иврите. Согласно исследованию Startup Genome Project, Тель Авив занимает второе место в мире среди экосистем стартапов. Здесь на душу населения приходится наибольшее число стартапов, и 61 компания торгуется на NASDAQ. Москва в рейтинге экосистем стартапов занимает 14 место.